Сталину ретушировали рябь на лице. Многим членам правительства закрашивали бородавки. Горбачеву убирали пятно. Но он сказал: "Гласность!" - и пятно стали оставлять. Странно, почему Хрущеву не приделывали шевелюру.

Сталин - как девушка: придавал огромное значение внешности. Носил военную форму, чтобы народ подсознательно думал: вождь - воин, всегда готов стать на защиту своего народа; но без орденов - значит, скромный. Был маленького роста. Поэтому никогда не снимался босиком. Только в сапогах. И только на высоком каблучке. Плюс - каблук внутри сапога. На мавзолее у него была еще подставка. Сниматься старался рядом с невысокими. С высокими снимался сидя. Или сажал их. Все фотографии Сталина ему льстят. Да и мы на фотографии обычно лучше. Или хуже. Но редко - какие есть на самом деле.

Что говорить о сходстве в фотографии, если даже в жизни редко бываешь похож на самого себя.
Копия часто оказывается правдивей оригинала. Человек с фотографии, с экрана, с плаката, часто живей для нас, чем родной дядя, бурно живущий в какой-нибудь заброшенной деревушке без фотоателье, почты, телеграфа, телефона и телефакса.

Мой племянник летел в одном самолете с Аллой Пугачевой. Впервые увидел знаменитую женщину в натуре и близко. Потом сказал:
- Не похожа!
И он был прав. Расстояние между лицом и маской часто так велико, что просто удивительно, как этого не замечают.

Еще удивительней другое: не всегда знаешь, что является твоим лицом, а что маской.
Женщина считает своим лицом только то, которое с утра нарисовала. Ученый считает своим лицом голову. Боксер - руки. Балерина - ноги. Проктолог - задницу. Причем - не свою. А того, кого вылечил от геморроя.

Экзистенциалист считает, что человек сбрасывает свою маску только перед лицом смерти. Донжуан считает, что человек показывает свое лицо, когда сбрасывает одежду. У джентльмена маска настолько срослась с лицом, что даже в постели он обращается к даме: "Разрешите?" - или: "Можно войти?"

Не фото подражает жизни, а жизнь - фото. Фотографируясь, мы уже думаем, как будем выглядеть на фотографии. Думает об этом и фотограф. Одна из его задач - вытянуть из вас улыбку.
В Англии, как известно, чтобы человек на фотографии улыбнулся, его просят сказать: "Чиз" (по-русски - "сыр"). Наши фотографы, которых я знал, обычно сами говорили тем, кого снимали. Что-нибудь типа: "Улыбнитесь, козлы!"

Один фотограф, чтобы вызвать улыбку, делал несколько щелчков, а потом говорил: "А пленку-то я и забыл вставить". И тут же щелкал. Другой фотограф делал так, что у него перед щелчком падали штаны.

Гораздо сложней, думаю, снимать не раздетому, а раздетых. Съемка обнаженной натуры требует от фотографа большой выдержки.
Я спросил своего приятеля, который занимался эротическим фото:
- Неужели тебе не хочется во время съемки вступить с моделью в контакт?
Он сказал:
- Нет.
- Почему?
- Потому что я делаю это с ней до съемки. И иногда после.

Сложно отделить эротику от порнографии. Раньше в нашей стране эротикой считалось обнаженное женское лицо. А все, что ниже, - порнографией. Теперь порнографией не считается ничего. Кроме изображения членов правительства.

Интересна работа с фоторужьем. Но опасна. Хотя оно создано как раз для безопасности фотографа. Чтобы снимать на большом расстоянии. Например - секс-час в окне через дорогу.
Говорят, когда Брежнев ехал с кортежем по Московскому проспекту, один фотограф решил его снять фоторужьем с крыши. И моментально был снят оттуда телохранителем из винтовки с оптическим прицелом.

С фотографией, как, впрочем, и с другими вещами, связано много легенд, которые, однако, правдивей иного факта, так как показывают не единичное, а общее, не случай, а тенденцию.
В одной газете напечатали фото Сталина. Редактору тут же звонок - из комитета госбезопасности:
- Сейчас какое время года?
Редактор в окно глянул:
- Зима.
- А у Иосифа Виссарионыча что на голове?
Редактор в газету глянул:
- Ничего.
- Значит, вы хотите, чтобы товарищ Сталин простудился?!
Дали редактору 25 лет. Он был очень рад. Что легко отделался. Могли бы и расстрелять.