На главной площади собрался почти весь город. Несмотря на сильную жару и палящее солнце, народ не расходился. Здесь должна была состояться казнь. Толпы народа заполонили площадь и крыши прилегающих к ней домов. Указ Измаила о казни бывшей наложницы хана уже был оглашен. Старики помнили, какой красавицей была Элейн двадцать лет назад. Никто не хотел верить в то, что мать принцессы была отправлена в заточение и теперь ее казнят. Но крутой нрав Измаила был известен во всей империи. Палач в черной маске уже точил свой кривой ятаган. От лезвия летели искры. Стража вела закованную в кандалы узницу. Годы заточения не сломили ее. По-прежнему красивая, но сильно постаревшая, статная и гордая, она шла, подняв голову. Толпа почтенно расступалась перед ней, кто-то кланялся ей. Казалось, она ничего не видела перед собой. Взгляд ее был устремлен вперед, к солнцу, к лазури неба, туда, где есть свобода. Тяжелые кандалы гремели на руках и ногах Элейн, но она как будто не замечала их. Поступь ее была легка, как и двадцать лет назад. Ее подвели к палачу. Элейн смотрела на толпу, как будто искала кого-то. Заиграли трубы и ударили барабаны.
Принцесса и князь, покинувшие лес, устремились на площадь. Она гнала своего коня все быстрее и быстрее. Князь хотел задержать Самиру. Он ухватил ее коня за поводья около площади и остановил животное.
- Самира, не ходи туда. Тебе не следует смотреть на казнь.
- Она моя мать. Я должна! – принцесса выпрыгнула из седла, но князь ухватил ее руку.
- Ты не сможешь ей помочь. И подвергнешь опасности себя! Самира!
Но она вырвалась и стала растворяться среди толпы. Князь оставил коней и побежал за принцессой. Шелк ее платья мелькал среди простой одежды собравшихся на площади. Она была недалеко от места казни и видела лицо своей матери. Видела ее блуждающий по лицам взгляд. Принцесса понимала, что она ищет ее. Самира хотела позвать ее, но князь схватил ее, зажав ладонью рот, и стал уводить в сторону.
- Самира, это безумство! Я прошу тебя, не надо! Ты ничего не изменишь! – князь обнял вздрагивающую от слез принцессу.
Палач подошел к Элейн. Она встала на колени и склонила голову. Он поднял ятаган и резко опустил вниз. По толпе прошел возглас. Кровь матери принцессы текла по площади. Палач повернулся спиной к своей жертве и вытирал меч.
Князь успел закрыть принцессе глаза прежде, чем голова Элейн покатилась к ногам толпы. Он чувствовал, как пальцы Самиры крепко впились в него. Вдруг она обмякла и безвольно повисла. Князь осторожно взял принцессу на руки и понес сквозь толпу. Она долго не приходила в себя, и князь пытался привести ее в чувства. Наконец Самира открыла глаза.
- Князь, - принцесса обняла Ольгерда и всхлипнула.
- Самира, поплачь, тебе станет легче, - он погладил ее по спине и прижал к себе.
Принцесса разрыдалась, уткнувшись лицом в плечо князя. Когда она немного успокоилась, Ольгерд помог ей сесть на коня, и они поехали во дворец. Князь и принцесса беспрепятственно миновали стражу Измаила и оказались в пределах дворцовой стены. Они вернули коней в стойло. В парке и на территории дворца было подозрительно тихо.
- Князь, оставайся в парке, а я вернусь во дворец. Если Измаил узнает, что ты был со мной, тебя казнят. Я не хочу подвергать твою жизнь опасности.
- Принцесса, тогда твой брат расправится с тобой, - князь не отпускал руку принцессы.
- Ольгерд, я только покинула дворец, ослушавшись его приказа, - она подошла к князю совсем близко и поцеловала его. – Ступай к себе. Пока не вернулся мой отец, ты можешь спасти себя и своих людей.
- Самира!
- Я тебя умоляю, иди. В любой момент здесь может появиться стража и тебя уже ничто не спасет. Иди!
Князь отходил от конюшни все дальше и дальше по аллее парка. Он слышал шаги принцессы, спешившей во дворец. Но не оборачивался, боясь подвергнуть принцессу опасности. Ольгерд подошел к кусту жасмина и стоял возле него, вдыхая аромат цветов. Спустя какое-то время, уверенный в том, что принцесса уже у себя в комнате, князь пошел в свои покои. Там его ждал Центурион.
- Князь! Хвала богам! Я нигде не мог найти тебя!
- Меня не было во дворце, Центурион. Я был с принцессой, - князь тяжело опустился на ложе. – Измаил издал указ казнить мать Самиры.
- Я уже знаю, князь. Во дворце переполох. Завтра возвращается хан и решится наша с тобой судьба.
- Наша…и принцессы Самиры, - князь был печален. – Казнь ее матери – наказание принцессы. Измаил не позволил ей даже увидеть ее.
- Князь, чем принцесса могла провиниться? – Центурион был искренне удивлен.
- Тем, что пришла ко мне, друг мой. И провела здесь ночь.
- Князь! Ты знаешь, что теперь будет с принцессой? – Центурион схватил Ольгерда за плечи. – Ее высекут плетьми!
- Но она принцесса! С ней так не могут поступить!
- Князь… - на лице Центуриона было написано все, что он хотел сказать Ольгерду.
Он резко встал и ухватился за рукоятку меча.
- Мы должны попасть в комнату принцессы раньше, чем там окажется стража Измаила.
Они спешили, проходя коридор за коридором. Стражи нигде не было. Это казалось странным, но князя не остановила бы даже вся армия хана. Дверь в комнату принцессы была распахнута. Там была только Амина.
- Где принцесса?
- Ее увели. Сразу, как только она вернулась. Измаил запретил ей покидать дворец, но она ослушалась, - глаза Амины были сухи, но в них отражались все ее страдания за принцессу.
- Где она? Куда ее увели?
- Князь, ты не поможешь ей. Она понесет наказание за то, что пошла к тебе ночью, и ты не сможешь этому помешать.
- Что с ней будет? – князь поник и прислонился к стене.
- Бесчестие карается плетьми, князь, - Амина пыталась скрыть слезы.
- Куда повели принцессу?
- В подземелье…Князь, - Амина упала на колени. – Спаси принцессу!
- Как мы можем проникнуть в подземелье? – Центурион подошел к Амине и помог ей встать.
- Я провожу вас, - она вышла из комнаты и заторопилась в парк.
Князь и Центурион следовали за ней. Амина подошла к стене дворца и вытащила из нее камень. Просунула руку в углубление в стене и открылась потайная дверь.
- Осторожно, князь, подземелье таит в себе смертельную опасность.
Князь и Центурион вошли внутрь. Взяв со стены факел, они освещали себе путь. В подземелье было трудно дышать. Стены узких проходов изобиловали кольцами для кандалов. Откуда-то из стен раздавались слабые, еле слышные стоны. Это были голоса узников, заживо погребенных в стенах подземелья. Замурованные, они были обречены на долгую и мучительную смерть. Постепенно проход стал расширяться. Вдоль стен сидели прикованные узники. Некоторые из них превратились в скелеты. Ольгерд и Центурион прикрылись плащами. Дальше по коридору начинались клетки с пленниками подземелья. Бедняги были измучены пытками и голодом. Они уже почти потеряли человеческий облик.
Где-то вдалеке разливался свет и раздавался крик. Они поспешили туда. Страшная картина развернулась перед глазами князя и Центуриона. Принцесса, истекавшая кровью, висела на веревках, опутавших ее руки. В песке, у ее ног, лежала плеть. Палач смывал с рук кровь. Измаил и несколько стражников стояли немного поодаль. Он набрал немного воды и плеснул в лицо принцессе. Она подняла голову и посмотрела на него.
- Будь ты проклят, Измаил. Ты никогда не будешь править империей отца, - принцесса хрипела, захлебываясь кровью.
Князь выхватил меч и направился к Измаилу. Дорогу ему преградили стражники. Двоих он убил сразу, а третьему рассек руку.
- Чужеземец! – Измаил взялся за рукоятку ятагана. – Ты злоупотребил гостеприимством моего отца. Ты обесчестил мою сестру. И теперь хан решит твою судьбу, - он подал жест стражникам остановиться. – Что же до принцессы, она понесла свое наказание. Ты можешь забрать ее.
- Я гость в доме твоего отца, - князь с трудом сдерживал себя. – И поэтому я не стану тебя убивать сейчас. Но честь твоей сестры заслуживает того, чтобы сразиться с тобой!
- Честь моей сестры – теперь пустой звук. Чужеземец, завтра, на заходе солнца, у тебя появится возможность сразиться со мной, - Измаил злобно сверкнул глазами и покинул место экзекуции.
Князь перерезал веревки на руках принцессы и, завернув ее истерзанное тело в свой плащ, вынес из подземелья.